Исламский терроризм в его наиболее опасной, непредсказуемой и неконтролируемой форме добровольных самоубийств смертников-«шахидов» стал одной из самых выразительных тенденций рубежа веков. Поступки мусульманских камикадзе обоснованно вызывают в западном полушарии ужас, отвращение и ненависть; «третий мир», и прежде всего, единоверцы бомбистов, культивируют зачастую прямо противоположное отношение. Для западной цивилизации терроризм — безусловное, подлежащее тотальному искоренению зло, но для многих верующих мусульман шахид — это герой-мученик, отдающий жизнь ради великой цели и заслуживающий тем самым высшего социального и религиозного одобрения. Христианин сулит шахиду ад — мусульманин верит, что подобное ритуальное самоубийство — кратчайший путь к райскому блаженству. Таким образом, нет и не может быть единой «правильной» точки зрения, хотя каждая из противоборствующих сторон убеждена в обратном.

Как показывает опыт, борьба с терроризмом чрезвычайно сложна — во многом это объясняется косностью взглядов тех, кто занят такой борьбой. Террористов можно ненавидеть, но их необходимо понимать; в них следует видеть не одержимых монстров, но людей, исповедующих иную, чем принято у нас, точку зрения, по-другому воспитанных, с другой иерархией ценностей. Сотрудничество с психологами, социологами, антропологами здесь крайне необходимо, ибо даже самые эффективные военные акции играют скорее на руку террористам, чем подавляют незримый джихад.

К сожалению, вся история психологии, от Фрейда до Хеллингера, связана с изучением проблематики и патологии «западного» клиента — важно также отметить, что возникновение психологической науки застало общество на определенной стадии его развития, тогда как социумы «третьего мира» сформировались по иным, более архаичным признакам. Впрочем, если специалисты-гуманитарии будут ориентированы на долгий диалог и готовность к компромиссу, они могу преуспеть гораздо больше, чем их коллеги из армии и спецслужб.