Психологиятруда дописьменного периода не была, разу¬меется, «немой». Но речевой этап фиксации психологических идей этого периода — этап устной и, возможно, внутренней речи — ка-нул в вечность, отразившись лишь в явлениях фольклора, мифах, речевых формулах по поводу типичных жизненных ситуаций, ритуалов, обычаев.

Итак, задачи истории психологии труда сводятся к ре¬конструкции психологического зна-ния о труде и трудящемся (включая и группу как «совокупный» субъект труда) на ос¬новании всего доступного комплекса исторических свиде¬тельств — как вербальных так и невербальных. Мы примем в качестве предмета истории психологии труда историю преж¬де всего внедренных идей, связанных с овладением челове¬ком (и человечеством) своей психикой в труде, ее фактами и закономерностями.

Следует признать, что историки, палеоантропологи, фило¬логи, искусствоведы и другие специалисты, обращаясь к ана¬лизу тех или иных процессов и результатов деятельности че¬ловека в прошлом, фактически очень часто реконструируют явления сознания, психики человека. И спе-циалисту-психоло¬гу здесь нередко остается, реализуя свои задачи, сделать только еще один шаг — сличить реконструированные факты и зависимости с категориальным строем современной психо-логии, дать интерпретации им в рамках собственно психоло¬гических понятийных схем, включить добытое другими в кон¬цептуальный строй истории психологии труда. При этом воз-можна и реинтерпретация ранее известных фактов — новое слово по поводу старого материала.

Так, мы полагаем, что многие исследователи сознания первобытного человека не¬сколько акцентированно приписывают ему собственные моти¬вы, намерения, в частности, намерение «объяснить» мир. По¬лагаем, что первобытный человек мог быть не менее озабочен вопросами фиксации, сохранения частного успешного и по¬лезного опыта, и многие магические действия, ритуалы несли не предрелигиозную функцию, а функцию фиксации дости¬жений. В самом деле, зачем (и это при бедности позитивного знания) первобытному человеку культивировать мистические, далекие от истины объяснения реального мира? Человек пер¬вобытной эпохи, как и современный человек, нуждается во внутренних средствах удержания в сознании важных, добы-тых опытом истин.

Миф, например, это своеобразная общая технологическая карта; представления о добрых или злых духах — детальная разработка этой карты, указывающая на необходимость, в частности, состояния бдительности, на ос¬торожность, на необходимые защитные действия или дей¬ствия эмоционально окрашенные, чтобы дольше не забыть что-то или дольше сохранить нужное состояние души. Пред¬ставления древних славян об упырях, берегинях, божествах — все это, за неимением лучшего, достаточно удобные модели в голове, обеспечивающие саморегуляцию, регуляцию поведения, взаимопонимания и согласованный совместный труд. Современные математики сколько угодно пользуются представлениями о памяти электронной вычислительной ма¬шины как о некоем шкафе с ячейками, расположенными в определенном порядке. Все понимают, что никакого «шкафа» и «ячеек» нет, но это мифологическое по своей гносеологичес¬кой сути представление позволяет правильно обращаться с памятью ЭВМ; оно полезно и поэтому живет в профессиональ¬ной практике. И таких психотех-нических средств можно встретить много в любой современной профессии.